Девственность.

Пару недель назад я наткнулась на один заковыристый фильм под названием «Девственность» (автор Юрий Манский). Наверное, из названия поста ясно, о чём он, и о чём я бы хотела задуматься — о факте продажи девственности.

 


 

1.

Начнём с того, что жанр документального кино с трудом можно отнести к массовому; от кино сегодняшний среднестатистический зритель ждёт сказки с яркопроявленным моралистическим подтекстом. А в документалистику, которой чужда любая придумка, сказка помещается с большим трудом. Зато морализаторства влить — только попросите: порой режиссёр в своём морализаторстве откровенно опошляет своё детище. Хотя всё это отчасти скрывается художественным средством подачи, которые ожидать можно от чего угодно, только не от документалистики.

Сюжет — это три истории о девственности, и каждая история о том, каким образом можно распорядится с ней в черте Большого Города. Кристина — уроженка крошечного города, где на окнах висят кружевные перестроечные занавески, а за окнами —  гонят самогон и устраивают драки район на район. Она грезит «оказаться в телевизоре», на лобном месте, в бревенчатом раю известной телепередачи. О гламурном мире Ксении Собчак мечтает и другая героиня — Карина Барби — правда, её мечты более приземлённые. «Я хочу, чтобы всё у меня было в розовом цвете: кукольный розовый домик, розовая машина, конено...». В Москву Карина отправляется прямиком из своей розовой комнаты, где на розовых обоях висят постеры из журнала барби.

Центральная история — история Кати из подмосковья — нарочито самая эмоциональная и самая стёртая одновременно. Эмоциональная — потому что Катя, на простой вопрос влиятельного и представительного Манского (раздвоение образа автора), на вопрос «что я могу сделать, чтобы ты не продавала девственность?» — не может ответить. А стёртая, потому что они сидят в машине, на Воробьёвых горах, и за тонированными стёклами —  трубы свадебного оркестра, невесты в белом, букет… Мы как бы и не с героями, они стёрты и как будто скучны — снимая Кристину, Манский фокусировал камеру на занавесках и расцветке обоев; снимая Карину Барби, он показывал не сколько её, сколько убранство её прикроватного столика; для Кати же язык этого кино подобрал наиболее жестокие слова, ибо они оказались такими же равнодушными.

Бесцельность и непонимание Кати, по-детски глотающей слёзы, ставит в тупик и стирает представление о цельности греха, так методично выстраиваемое двумя предыдущими историями. Фильм стОит этих десяти минут на Воробьёвых — на мой взгляд, одна Катина история без всякого публицистического уклона могла бы стать самоцельным кино — гораздо более глубоким и разнообразным по тематике, чем вся картина «Девственность».

Как бы там ни было, основных героинь три, и в финале фильма каждая идёт своей дорогой. Кристина попадает на дом 2, но долго удержаться ей там не удаётся. Карина Барби устраивается стриптизёршей в ночной клуб, но эта работа не заставляет её отказываться от мечты: она зарабатывает себе на розовый дом. А Катя… Катя садится в электричку и уезжает домой. Вернётся ли она в большой Город — остаётся за кадром.

2.

К любому явлению моно подойти, кроме прочих, с двух точек зрения. С практической и как к явлению кульуры. Очевидно, для второй части моего поста интересно второе. Манский, встретив Катю, уже совершившую «обмен», спрашивает: «Ты продала сухожилья и капилляры? Или нечто большее?». Не будем осуждать режиссёра за бездействие: имеет право на существование позиция чистого искусства (хотя трудно о нём говорить, когда речь идёт о кино, где читают нотации). Обратимся к теме девственности как к культурной величине.

То, что в учебниках истории названо культом тела (по отношению к античной цивилизации) верно на столько, на сколько в детской библии верен эпизод грехопадения: Адам и Ева съели от Дерева познания Добра и Зла, и увидели, что они голые. Античная цивилизация — это гимн во славу не сколько телу как таковому, сколько телу наслаждающемуся. Девственность принято было соотносить с мудростью. С греческого παρθένος - читай <парфЭнос> — созвучно названию главного храма во славу Афины — Парфенона. А в римской мифологии служительницы главной женской богини давали что-то сродни целибату, только гораздо строже. Девушка-служительница (весталка), нарушившая обед безбрачия, закапывалась заживо. Это связывалось с символическим значением «монастыря» весталок — он ассоциировался с очагом и женским целомудренным началом всего Рима, а Рим для римлян был центром вселенной в самом прямой смысле.

Но весталки-девственницы были единичными примерами. В Великом Городе к этим старым девам было особое отношение — почётные места, государственное содержание и тд. и тп. Равно как и мифологическое греческое сознание, при всём уважении к Афине-целомудренной, чтило ярче Зевса, чьё нескончаемое потомство составляет костяк греческой мифологии.

Христианская культура трактует девственность однозначно. Можно быть человеком, не сведущим в богословии (каковым я, к сожалению являюсь), чтобы утверждать, что блуд и христианство находятся на разных полюсах. Конечно, православный священнослужитель не даёт обета безбрачия, но согласитесь: «за океаном» система ценностей в отношении девственности абсолютно иная, нежели в православной России-матушке.

На мой взгляд, отношение к девственности, которое являет нам история, как бы причудливо она не преломлялась, имеет существенное отличие от сегодняшнего взгляда. Тот, отживший взгляд, который талантливо демонстрирует в «Девственности» Манский — это взгляд изнутри мифологического сознания, когда те самые «сосуды и капилляры» переводят в область поэзии — только не поэзии серебряного века, а поэзии фольклорных посвистов и приплясок.

Школьный пример: человек видит молнию, которая ударяется в дерево, вызывая пожар; человек приносит горящую ветку своим собратьям, и те начинают приносить огню жертвы. Поклонение огню (или дарам земли) потихоньку перерастает в поклонение соответствующим богам, от которых, как ветви от дерева, произрастают всё новые, новые — и мифология начинает расти вдоль и вширь… Поэтому так трудно, например, разобраться в египетской религии — Амон, например, вовсе не возглавлял египетский пантеон, он был богом-предводителем одной из египетских столиц и имел схожего по своим магическим функциям дублёра в других городах.

Чем девственное тело отличается от горящей ветки, с этой точки зрения? Только вместо агонии страха — агония желания. Красный цвет крови усугубляет ситуацию — разве не высшие силы наложили печать на женскую плоть? Разве не они управляют таинством деторождения? На мой взгляд, сакрализация девственности, её «обратное обожествление» (как в христианской культуре) — это признак мифологического сознания современного общества, это дикарь, поклоняющийся горящей ветке.

На сколько верна естественность подростковой стыдливости, порождающая эту сакрализацию? И если подростковый возраст — это этап становления личности, то что же такое девственность — атрибут девочки, которая не способна принять решение в отношении своей невинности (позиция Манкого) или собственность женщины, которая имеет полное право распоряжаться своим телом так, как считает нужным?...

Обсудить у себя 7
Комментарии (5)

Серьёзный вопрос. Ответа, во всяком случае, однозначного ответа на который я не знаю. Одно могу сказать: девственность — это не одни сухожилия и капилляры, иначе бы о ней не думали и не говорили. Для кого сейчас это важнее, для мужчин, чётко дифференцирующих «девушка / женщина» или для нас — девушек и женщин — я опять-таки не знаю.

Вступаю в полемику с помощью самоцитирования:

 Тот, отживший взгляд, который талантливо демонстрирует в «Девственности» Манский — это взгляд изнутри мифологического сознания, когда те самые «сосуды и капилляры» переводят в область поэзии — только не поэзии серебряного века, а поэзии фольклорных посвистов и приплясок.

На мой взгляд, это избыточность нашего времени —  делать тайну там, где её уже давно нет.

Тематизация чего-либо уже говорит о значении обсуждаемого предмета (иначе зачем говорить?). И в этом смысле не важно, мифологическое мировоззрение у говорящих или другое какое.

Тут каждый решает для себя, важно это или нет.

Но уже то, что возник такой фильм и что у него есть зрители, говорит о многом.

А вообще, хотелось бы услышать мнение мужчин на эту тему

Конечно (про тематизацию), потому что в современном обществе вопросы, связанные с девственностью, не имеют однозначного ответа. И степень этой неоднозначности велика (судя по некоторым постам здесь же, на мп). Здесь кроется причина возникновения этого текста)

Под мифологическим сознанием я имела ввиду сознание, начисто лишённое рационального начала. По отношению к девственности именно это и происходит, по-моему: продавать невинность — аморально! А почему? Кто от этого пострадает?

Именно глобальное отсутствие рефлексии по данному вопросу меня задевает.

Ну что тут скажешь? Всегда будут два лагеря несогласных по данному вопросу. Для одних девственность будет критерием нравственности девушки, а для других — нет. Но так, чтобы эта тема исчезла, а вместе с ней и дифференциация «девушка / женщина», такого не будет никогда. Не в России, по крайней мере. И не на мусульманском Востоке.

Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.